Научный сотрудник Принстонской лаборатории физики плазмы (США)
Выпускник ВШОПФ 2000 года
Когда я поступал на ВШОПФ в 1994 г., выбора у меня, на самом деле, не было. В среде абитуриентов был консенсус: если хочешь учиться (не путать с «учиться») в Нижнем — иди на ВШОПФ, а если хочешь уехать, скажем, в Москву, то подумай ещё раз и всё равно иди на ВШОПФ. Чему учиться, было уже вторым вопросом. Лично меня, однако, ВШОПФ прельщал ещё и тем, что учить там обещали именно физике с математикой, а это было «моё».
Лучшие ожидания от факультета оправдались. Атмосфера была такая, что старались мы не за оценки: в группе был энтузиазм, предметы действительно хотелось понимать, а не зубрить. При этом лекции были исключительно содержательными; в середине 1990-х, когда многие учебники были роскошью, а доступ к копировальной технике и интернету практически отсутствовал, это было особенно осязаемо. Лекции Г. М. Фраймана и А. Г. Литвака, например, я открываю до сих пор, хотя с литературой, казалось бы, проблем давно нет.
Заканчивал факультет я заочно, уехав после пятого курса в аспирантуру Принстона по физике плазмы. Для тех, кто не знает: это филиал ВШОПФ под Нью-Йорком, куда иногда, бывает, берут и студентов из других стран. По крайней мере, к середине 2000-х дело обстояло именно так: диплом ВШОПФ, и только ВШОПФ, считался знаком качества и фундаментальности бакалаврского образования и фактически гарантировал поступление. Как следствие, в эти годы ВШОПФ в значительной степени определял лицо русскоязычной принстонской аспирантуры, а в её плазменной части доминировал безраздельно.
В 2005 г. я получил степень PhD, параллельно защитив кандидатскую диссертацию в ИПФ РАН в 2004 г. Сейчас преподаю в Принстоне, читаю аспирантский курс «Волны и неустойчивости в плазме». Также являюсь научным сотрудником Принстонской лаборатории физики плазмы (PPPL). Награждён «Медалью молодого учёного» Международного союза теоретической и прикладной физики (IUPAP) за 2011 г. в области физики плазмы, конкретно за работу по гамильтоновой динамике нелинейных волн и теории усреднённых пондеромоторных сил. (Стоит заметить, кстати, что сама концепция подобных сил в плазме впервые была предложена А. В. Гапоновым-Греховым и М. А. Миллером в родном Горьком, в 1957 г.)
Развивающаяся сейчас фундаментальная теория высокочастотных процессов в горячей плазме фактически является современной реинкарнацией абстрактной классической механики. В отличие от традиционной теоретической физики плазмы, фокусирующейся на решении «низкоуровневых» (в программистском смысле) дифференциальных уравнений (ДУ), новая дисциплина имеет целью построение многоуровнего языка, призванного гарантировать адекватность ключевых свойств моделей априорно на любой заданной степени их детализации. Это достигается апеллированием к геометрическим и вариационным принципам, более «грубым», чем конкретные ДУ. Скажем, модуляционный лагранжиан даже сильно нелинейной плазменной волны можно сконструировать из готовых макроблоков, как то известных пондеромоторных лагранжианов других, более высокочастотных волн и/или элементарных частиц; причём в носимые аппроксимации принципиально не способны нарушать законы сохранения, в отличие от аппроксимаций, вносимых напрямую в ДУ. Подобный подход важен как для создания концептуального каркаса теории, так и в прикладных задачах численного моделирования (см., например, симплектические интеграторы) при описании распространения и эволюции плазменных волн, взаимодействия интенсивного лазерного излучения с плазмой, а также гирокинетике.
Я очень благодарен всему преподавательскому составу ВШОПФ (и особенно Г. М. Фрайману, В. Л. Братману, А. А. Белянину, Н. И. Авдонину, М. Д. Токману и А. М. Дорожкину) за полученное многостороннее образование, которое позволяет мне продуктивно работать в этой междисциплинарной, и потому особенно увлекательной области современной физики. Я также благодарен факультету за приобретённых во время учёбы друзей. Даже уехав от alma mater на 8000 км, я продолжаю общаться и работать с выпускниками ВШОПФ практически ежедневно. И это здорово.